Второй полнометражный фильм про эксцентричную семейку, экранизация комиксов (публиковались с 1940х) и сериала 1960х.
Его сюжет условно можно разделить на 2 линии: Фестер-Дэбби и Вэнсди. Первая линия о влюбленности и свадьбе дядюшки Фестера, также она является завязкой для линии Вэнсди, в которой девочка попадает в лагерь. В лагерь для детской элиты, полный иллюзий, которыми кормят “обычных” детей с детства (дети появляются из капусты с помощью ангелов, индейцам нравились белые люди и никакого захвата земель не было). И если вторая линия нравится как будто бы всем (помните сцену поджаривания вожатых?), то первая линия кажется несколько невнятной.
Потому что при ближайшем рассмотрении Дэбби кажется очень близкой по духу к остальным Аддамсам. Она использует “женские чары” для подавления воли мужчины, выкачивания из него денег и превращения его в слугу. Единственное видимое отличие — это любовь к белому цвету. Это не похоже на конфликт. Но почему они не могут ужиться все вместе?
Название фильма намекает нам на то, что является основным отличием Дэбби от Аддамсов. Это ее асоциальность и их семейность.
Дэбби в финале (с помощью презентации!) рассказывает о том, как ей не хватало любви и принятия начиная с родителей и заканчивая мужьями. Но семья Аддамсов принимает ее, Фестер ее обожает, Мартиша поддерживает (кроме изоляции Фестера от остальных), никто кроме самой Дэбби не обостряет ситуацию. Так зачем ей самой это делать?
Потому что на самом деле ей не нужна семья. Видимо из-за детских проблем (а чего нельзя ими объяснить??) у нее в душе образовалась пустота, которую она заполняет покупками и мужским восхищением.
И поэтому вместо того чтобы присоединиться к таким же аморальным Аддамсам, она пытается разыграть привычный сценарий и снова остаться в одиночестве. Причем судя по тому, с какой легкостью она взрывает свой дом, желание доиграть сценарий в ней сильнее любви к деньгам, которые ей вроде как нужны.
Но “Аддамсов не так просто убить”, и от Дэбби остаются только украшения, туфли и кредитки. Как социальный комментарий эпохи потребления, или визуализация того, чем она заполняла душу, не умея принимать любовь.